Космический наблюдатель - Страница 29

Что-то они между собой уже обсуждали и держались внешне вроде бы и не вместе, но, чувствовалось, что у них есть какая-то общность. Я сразу понял, что на встрече мне будет сделано какое важное предложение.

Что такое важное может быть в жизни человека? Например, создание семьи. Рождение ребенка. Выбор основной профессии. Остальное во Вселенских масштабах такое все мелкое, что об этом и говорить как-то стыдно.

Что может сделать человек, обладающий минимумом власти и влияния? Вы правильно думаете: посадить овощи на даче и осенью их собрать и законсервировать.

Совершить террористический акт, чтобы привлечь к себе внимание? Таких людей надо сразу изолировать от общества и не для лечения. Нерона, сжегшего Рим, тоже бы изолировали от общества, но он тогда руководил всем обществом, и поэтому ему все сошло с рук.

Сколько слышишь сообщений о террактах то тут, то там. Что, они что-то решают? Решают. Их главная цель возбудить всеобщую ненависть к единоверцам террористов, вынудить нормальных людей принять меры для защиты от террора, а вот тут-то и возникает проблема в том, что защита от террора ущемляет единоверцев террористов. Ай, мы бедные, ай, пожалейте нас, ай, на нас все напали. И сразу находятся сердобольные люди, начинающие защищать террористов. Получается, что террористы находятся в выигрыше и, чем больше терактов они совершают, тем больше они получают сочувствия. Психологи пытаются объяснить этот парадокс, но еврочеловеки объявляют эти объяснения политически нетолерантными.

Маркс говорил – капитализм создает своих могильщиков.

Я говорю – демократы пестуют своих убийц.

Что мои новые знакомые могут предложить мне? Уничтожить кого-то из главарей организованной преступности в криминальной или в правительственной среде?

Одним нераскрытым убийством будет больше. На место убитого придет свежий кандидат, который вряд ли будет лучше прежнего.

Кто-то из религиозных деятелей говорил, что если убийцу казнить, то его место сразу займет другой убийца. А если убийца сидит пожизненно в тюрьме, то место убийцы никто не займет, он изолирован и одним убийцей для общества меньше. По-своему он прав.

Как я и предполагал, предложение оказалось робингудовским, но с ликвидацией преступников. Я категорически выступил против. Что толку от пролития крови? Нужно, чтобы это сделал закон, чтобы это видели люди, чтобы власть была вынуждена принимать решительные меры, хотя ей этого совершенно не хочется, иначе народное возмущение сметет любого любимца публики, даже того, кто хочет совершить хадж к Индийскому океану для массовой стирки портянок.

Я предложил следующий вариант. Мы собираем информацию о совершенных преступлениях, фактах коррупции с доказательствами и рассылаем их в средства массовой информации, как в России, так и за границу, благо при современных средствах коммуникации это сделать не трудно.

Естественно, что наши средства массовой информации, СМИ, эту информацию публиковать не будут. Но ее с удовольствием опубликуют за границей. Ау нас уже веками ведется, что в своем отечестве пророков нет, но у нас внимательно и с почтением слушают заморских соловьев: более певучи, и поют о нас одну правду.

И руководство наше сразу спросит:

– А что у нас эту информацию никто не знает?

– Да как же, батюшка-барин, не знает, – ответят ему, – на каждом фонарном столбе листовочки расклеены, всех коррупционеров поименно знают, фотографии их уже примелькались, да только им это как с гуся вода.

Кого-то, глядишь, и пуганет власть. И опять, чтобы это все было гласно. Чтобы народ знал. Хотя народу нашему всё когда-то было по плечу, а теперь по хрену.

Смысл моего предложения в том, что каждый коррупционер должен чувствовать над собой дамоклов меч разоблачения. Не террора, а разоблачения. Самого нелицеприятного. А суть разоблачения есть не только взятки, но и связи с преступным миром. Это более действенно, чем террор.

Да, этим в первую очередь воспользуются сволочи, у которых и у самых рыло в пушку, для того, чтобы свалить коррумпированных руководителей. А это предвыборные обещания, и, естественно, создание условий для активности населения в вопросах местного самоуправления, когда народ начинает контролировать выборную власть, а не выборная власть контролирует народ.

Не бывает худа без добра. И невозможно сделать все в одночасье. Для воспитания человека в новых условиях нужно не одно поколение. Поэтому, не надо строить воздушные замки, а обсудить мое предложение.

Бурных дебатов не было. Было разочарование. И долгое молчание. Наконец, «Кесарь» сказал:

– Александр Петрович, вы практически раскрыты. О ваших способностях знают криминальные структуры, которые подтянули к этому делу подконтрольных, вернее, купленных законников, а законники уже настучали о вас своим руководителям. Так что, вы в центре внимания политиков, спецорганов и криминала, для которых проблема физической неуязвимости более важна, чем все остальное. Кстати, мы подвергаемся большей опасности, чем вы. Ефимов должен доложить о вас своему руководству, т. е. принести вас туда на блюдечке. Точно так же должен сделать и я. Мы все находимся в сложнейшем положении, и, в принципе, вообще не должны доверять друг другу, как представители трех совершенно противоположных сторон. С большим трудом я принимаю ваше предложение не принимать репрессивных мер в отношении криминала, но что же делать?

Ефимов молча присоединился к сказанному «Кесарем».

– Решение нужно принимать очень быстро, – сказал он. – Сегодня суббота. В понедельник я уже должен докладывать руководству УВД о проведенных мероприятиях по розыску нашего Робин Гуда – конкурента черного криминала и представителя белого криминала. А также о том, как освободилась ваша дочь, и как вы не пострадали от киллера, которого видели несколько свидетелей, уже опрошенных моими коллегами. Что думаете, Александр Петрович?